Полетели, девочки! (с)

Самолёт приземлился в аэропорту Сон Сан-Хуан в восемь утра по местному времени. Едва только шасси коснулись бетона, и самолёт тряхнуло, Бен откинул голову на подголовник и вздохнул. Гвил осторожно разжал его вцепившиеся в подлокотник пальцы, поднёс руку Бена к губам, и поцеловал каждый палец по очереди.

Бен слабо улыбнулся ему. Выглядел он неважно: землистый цвет лица и прилипшая к мокрому лбу прядка волос.

— Как ты?

— Ну, скажем, я не так представлял себе начало нашего отпуска, — Бен рассмеялся. Он бросил короткий взгляд на соседа, тучного мужчину, всю дорогу смотревшего какой-то фильм-катастрофу. Весь полёт там что-то взрывалось, разлетаясь на куски. Бел зеленел, а Гвилу хотелось вцепиться в застиранный воротничок рубашки соседа и ткнуть его лицом в экран, чтобы остался на стекле сальный отпечаток.

Сейчас сосед смотрел не на них, а выискивал глазами стюардессу, вытирая лоб скомканным платком.

Бен улыбнулся — Гвил хорошо знал эту улыбку, шалость и только шалость, и никаких угрызений совести — и наклонился, впиваясь своими губами в губы Гвила, жадно и напористо, вталкиваясь в рот языком, и коротко, едва слышно застонав. Гвил ответил на поцелуй, потянулся, чтобы по привычке запустить руку в светлые волосы, запрокинуть Бену голову, и накинуться с поцелуями на шею… совершенно забыв, где они находятся.

Но Бен так же стремительно, как налетел на него, отстранился и рухнул в своё кресло, шумно дыша и облизывая губы.

Сосед-толстяк, явно ничего не замечая, выглядывал в проход, а Гвилу ещё сильнее захотелось приложить его лицом о впереди стоящее кресло, и продолжить начатое.

— Мне казалось, или ты только что собирался умереть молодым?

— Собирался. Но я живой, и я хочу… — Бен наклонился к нему, горячечно зашептав в ухо:

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

Стюардесса что-то объясняла толстяку, а Бен продолжать шептать, о чём он думал всё то время, что они болтались в воздухе. Гвил мысленно выругался и возблагодарил Господа за свои узкие джинсы. Он схватил Бена за запястье и сжал, заставляя отстраниться.

— Ты должен мне секс в туалетной кабинке самолёта, и я собираюсь возместить ущерб, когда мы будем лететь обратно.

В глазах Бена заплясали чертенята, а Гвилу вдруг стало трудно дышать – они были вместе полтора года, и каждый чёртов день Гвил думал, что ради этой улыбки он готов сделать всё, и, пожалуй, это не было красивыми и банальными словами.

Пыл Бена поутих, стоило ему подняться с кресла. Его всё ещё мутило, и Гвил забрал у него чемодан, толкая перед собой сразу два. Взбодрить Бена можно было тремя способами, и первые два сейчас не подходили, зато…

— Я схожу за кофе.

— Нет, я сам, — Бен протестующе взмахнул головой. — Заодно разомну ноги, может, станет полегче.

Гвил кивнул, и Бен исчез среди толпы спешащих туристов, направляясь к кофейному автомату. Гвил вытянул голову, пытаясь найти его глазами, и в этот же момент сильный толчок едва не сбил его с ног. Тяжёлый чемодан протащило вперёд, и Гвил выпустил его ручку из занывших пальцев, едва устояв на ногах.

Причиной аварии оказался мужчина с точно таким же чемоданом, врезавшийся в Гвила на полном ходу. Его собственный чемодан валялся теперь на полу рядом с багажом Гвила, а сам мужчина виновато проговорил:

— Простите! Я спешил и немного не рассчитал…

Он наклонился, поднимая чемоданы и рассматривая их.

— Кажется, ваш цел. Вы в порядке?

Гвил машинально потёр обожжённую ручкой чемодана ладонь, и покачал головой.

— Всё нормально, бывает.

— Со мной бывает довольно часто, — мужчина рассмеялся, и Гвил невольно улыбнулся в ответ – такой был заразительный смех. — Ещё раз простите.

Он двинулся в сторону выхода, чуть прихрамывая. Видимо, ушиб ногу тяжёлым чемоданом.

— Тебя нельзя оставить одного ни на минуту! — возмущённый Бен ткнул ему в руки стаканчик с кофе. — Этот придурок мог тебя покалечить!

— Он не придурок, — Гвил покачал головой, всё ещё видя перед глазами виноватую улыбку. — Просто торопился.

Бен вздохнул.

— Претендуете на звание святого при жизни, мистер Ли?

— Осуждаете меня, будущий мистер Ли? — Гвил не смог не разулыбаться во весь рот, тем более что Бен, как и всегда, мигом приподнял брови и приготовился возмущаться.

— Я не для того брал себе звучный псевдоним, чтобы…

Был только один способ заткнуть его. Гвил быстро чмокнул Бена в висок, и поспешил к выходу из аэропорта, не слушая возмущённые возгласы за спиной.

Городок Вальдемосса — конечная точка их путешествия — находился в десяти милях от аэропорта. Поймавший их у самого выхода таксист пообещал довезти до отеля за какие-то полчаса. Гвил сомневался, стоит ли им ехать прямо сейчас – тяжело перенёсшему перелёт Бену, возможно, стоило отдохнуть в какой-нибудь кофейне, нежели вновь отправляться в путь. Но Бен мотнул головой, и возражать не было смысла — Гвил, в общем-то, никогда не умел ему отказывать.

В машине Бен открыл окно и почти высунулся в него, с детским восторгом разглядывая проносившийся мимо пейзаж. Ветер трепал его волосы, он время от времени поворачивался к Гвилу, указывая на что-то за окном, но Гвил, если честно, не видел ничего, кроме улыбающихся губ, сияющих глаз, и падающих на лоб светлых прядей.

Разве что… Он сам не знал, какого чёрта улыбка незнакомца из аэропорта нет-нет да заставляла его отвлечься от любования Беном. Незнакомцу хотелось улыбаться в ответ, и… счастливчик тот, кто был причиной его улыбки.

Затерявшийся среди холмов городок Вальдемосса два месяца назад влюбил их в себя картинками из гугла, когда они перебирали сотни вариантов, подходивших по всем параметрам, но не тех. Лабиринт мощёных булыжником улочек, опутывающий заросшие плющем дома, чьи деревянные ставни плотно закрывались с наступлением темноты, запах цветов, опьяняющий неподготовленных туристов, и высокое небо. Стоя у входа в отель, Гвил поднял голову. В родном Кардиффе небо нависало над городом, не давило, но напоминало о своём существовании низкой пеленой облаков. Здесь небо казалось недосягаемым, коснуться его могли разве что для верхушки гор, окружающих город.

Небо, светлое, почти прозрачное, из окон их номера заслонялось бархатными горными хребтами. Крошечный балкончик выходил на внутренний дворик, где в утренний час не было никого, кроме парочки кошек, ждущих у задней двери. Ждать пришлось недолго – вышедшая на крыльцо кухарка с миской моментально стала центром их внимания.

— Интересно, как там Фрэнки? — Бен подошёл сзади, обвил руками талию Гвила и прижался к его спине щекой, тоже засмотревшись на кошек. — Мы никогда не оставляли её так надолго.

Гвил повернулся в кольце его рук.

— Она у моих родителей, ты же знаешь, они не оставляют попыток оставить её себе насовсем.

— Этого-то я и боюсь, — Бен засмеялся.

Гвил осторожно взял его лицо в ладони — Бен смотрел на него, не отрываясь, губы чуть приоткрылись, и Гвил, наклонившись, накрыл их своими губами. Бен ахнул в поцелуй, подаваясь навстречу. В этом не было страстной жадности, торопливости, спешной попытки утолить тактильный голод. Сейчас, под этим высоким вечным небом им некуда был спешить, и они отрывались друг от друга только чтобы вдохнуть немного воздуха, и вновь приникали друг к другу. Бен скользил руками по спине Гвила, прижимаясь ближе, позволяя задирать на себе тонкий свитер, и больше всего хотелось толкнуть его на свежие простыни, продолжить – так же неторопливо и нежно, но…

— Тебе стоит отдохнуть, — Гвил нашёл в себе силы оторваться от припухших губ Бена, прижался лбом к его виску, туда, где билась жилка.

Бен шумно вздохнул. Перелёты он всегда переносил плохо. Двухчасовой рейс до Барселоны, после которого не осталось желания потратить имеющиеся у них несколько часов на прогулку по городу. Ещё час до Пальма-де-Майорка: мятные таблетки, и рука Гвила, в которую Бен вцепился, как только они оторвались от земли.

— Ты прав. Я пойду в душ, а потом… Начнём наш первый совместный отдых с крепкого сна?

Они оба рассмеялись. Бен ушёл в номер, стягивая свитер через голову, а Гвил опёрся о перила, глядя вниз. К двум толстым чёрным кошкам прибавился не менее толстый рыжий кот – он явно был любимчиком кухарки, она вынесла ему что-то ещё, отгоняя от угощения других кошек.

— Гвил!

Растерянный Бен стоял над открытым чемоданом. Уже по одной торчавшей из чемодана алой шёлковой рубашке стало ясно – чемодан не его. Бен никогда такое не носил.

— Это чемодан того придурка! Ты сам говорил, что у него такой же!

Гвил вздохнул и потёр переносицу. Очевидно, они с «придурком» были слишком заняты, пытаясь понять, не повредили ли они что-то себе и друг другу, и не обратили внимания на то, что схватили чужие чемоданы.

— Бен, это я виноват. Стоило быть внимательнее.

— Это ему стоило быть внимательнее! Не ты в него врезался. Чёрт, ну и где мне теперь брать мои вещи?

Скорее всего, «придурок» сейчас задавался тем же вопросом, рассматривая дизайнерские шмотки Бена. Гвил присел на корточки возле чемодана. Рубашки – алая, зелёная, ещё одна алая, но уже с крупными цветами — все с короткими рукавами. Кепки, солнцезащитный крем… Ага.

На дне чемодана обнаружилась бирка с данными владельца. Очевидно, мистер Рами Малек — «Так вот как тебя зовут», — куда как более предусмотрителен. С фотографии в фейсбуке он улыбался всё той же солнечной улыбкой, но не Гвилу, а обнимавшему его мужчине.

— И что, теперь ждать, когда он будет онлайн?

— Он сейчас онлайн. Не кипятись

Гвил уставился на телефон. Какова была вероятность того, что случайно столкнувшийся с ним в аэропорту турист из США — один из десятков и сотен виденных сегодня Гвилом людей — окажется живущим в одном с ними отеле?

Из-за двери душа на него повалил пар — Бен обожал горячую воду.

— Ты не поверишь. Он – наш сосед.

— Парень с чемоданом? — Бен зевнул. — Значит, я уже сейчас получу свои шорты?

Гвил усмехнулся и шлёпнул его по мокрой упругой заднице.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

— Я люблю тебя, Гвилим Ли! — проорал Бен уже из-за закрытой двери.

Гвил сложил вытащенные из чемодана вещи обратно, положил сверху бирку и закрыл замок. Чемодан, на самом деле, выглядел чуть более потрёпанным, чем чемодан Бена, но в аэропорту он не обратил на это внимания. А ещё у него явно было сломано одно колёсико — Гвил не придавал этому значения, пока волок чемодан до такси, а после по мощёной улице, и по ступеням вверх, но теперь это было особенно заметно.

Мистер Рами Малек обнаружился у их номера, с занесённой над дверью рукой. Они одновременно рассмеялись – Малек смущённо, и Гвил отчего-то вновь замер, и вновь захотел так же широко улыбаться в ответ.

— И ещё раз привет — третий раз за день, — глаза у Малека были большие, это Гвил запомнил ещё тогда, но теперь он знал, что они серо-зелёные, и у внешних уголков мелкие морщинки. Среди суматохи аэропорта, с волосами, убранными под кепку, в футболке и шортах его новый знакомый казался моложе.

Гвил пожал протянутую руку.

— Гвилим Ли. Или Гвил, просто Гвил.

— Рами Малек. Но ты это уже знаешь, «просто Гвил».

Он явно был из тех людей, которых Гвил мысленно называл солнечными. У него были лучистые глаза, и морщинки от частых улыбок. Рядом с такими людьми хотелось быть постоянно, подпитываться их энергией.

Стоило уже, наверное, взять свой чемодан, попрощаться, и закрыть дверь. Тем более, не хотелось являть миру Бена, который нередко пренебрегал даже полотенцем, выходя из душа. Но Гвил не успел ничего сказать — дверь соседнего номера открылась, и из неё высунулась взъерошенная голова.

— Рами, где… О, привет!

Мужчина вышел из номера, и протянул Гвилу руку.

— Джозеф Маццелло, рад знакомству.

___________________________________________________________________________

Иногда Джо говорит:

— В старости мы будем как Фредди и Стюарт*, я буду Фредди, а ты — Стюарт.

И они начинают спорить, потому что Рами тоже хочет быть Фредди.

Иногда Джо говорит:

— Твоя мать любит меня даже больше, чем тебя, ты в курсе?

И Рами смеётся, но перед этим всегда закатывает глаза, потому что Джо — придурок.

Иногда Джо говорит — торжественно, глядя смеющимися глазами:

— Рами Малек, моя любовь к тебе огромна.

И Рами всегда спрашивает, хотя и знает ответ:

— Насколько огромна?

И Джо отвечает серьёзно:

— Как Тихий океан.

Любовь Джо — Тихий океан, такая же необъятная. Любовь Рами - пирамиды Гизы, такая же незыблемая.

Иногда Джо говорит:

— Я, наверное, сдохну без тебя.

И Рами никогда не отвечает.

Этим летом Джо в очередной раз делает ему предложение – уже зная ответ – и Рами как обычно его не принимает. Джо любит шутить на семейных вечерах: «Я пытаюсь женить его на себе уже десять лет». Их матери укоризненно смотрят на Рами, а его брат Сами сообщает:

— Вы ужасно скучные.

И этим принимает огонь на себя.

Юношеская влюблённость, наивная и полная веры в «долго и счастливо», чаще всего застревает в жерновах быта, попыток ужиться вместе и принять устоявшиеся привычки друг друга, и не переходит на следующую стадию. А если уж переходит, то со временем трансформируется во что-то большее даже, чем любовь. Если бы Рами спросили, любит ли он Джо, он бы недоумённо пожал плечами. Он есть у Джо, и Джо есть у него, и, наверное, так будет, пока Тихий океан не накроет пирамиду Хеопса.

Кровать в номере оказалась скрипучей, и это развеселило Джо, который тут же рухнул на неё и подвигал бровями:

— Заставим соседей позавидовать?

— Напомни мне, — сказал Рами, — почему мы здесь?

Джо перевернулся на спину и сложил руки на груди, заставив Рами прыснуть.

— Ну, знаешь, десять лет назад я стоял под твоими окнами…

— В три часа ночи.

— …и кричал твоё имя.

— Ты решил, что это отличный способ просить прощения за то, что ты идиот.

— Но этот способ сработал! Ты спустился и увёл меня к себе.

— На самом деле я не хотел утром давать показания полицейским, вызванным на твой труп. Была зима, Джо! Ты не хотел уходить.

— Я собирался замёрзнуть во имя любви.

— Ты пел «Love on my life»!

— Ладно, может быть, я немного фальшивил.

— Мне было ужасно неловко перед соседями.

— Брось, это было мило.

— Анита с четвёртого этажа решила, что это очень романтично. Она так и сказала: «Твой бойфренд очень милый. Мой Брайан до сих пор посвящает мне песни». Мне хотелось умереть прямо там.

— Но ты не умер, и даже как-то терпишь меня уже десять лет. Поэтому мы здесь. Давай я...

Джо свесился с кровати, помогая Рами запихнуть под неё чемодан.

— Наконец-то он снова с нами.

— Кстати, — Рами начал расстёгивать пуговицы на рубашке, и Джо приподнялся на локтях, заинтересованно глядя на него. — Не думаю, что они согласятся с нами поужинать. Эти парни из соседнего номера.

— От моих предложений сложно отказаться.

— Мечтай.

Рами оттолкнул ногой кучку сброшенной одежды и потянулся за полотенцем. Джо, было замолчавший, вдруг резко дёрнул его на себя за бёдра, и опрокинул на кровать, нависая сверху.

— Ты забыл позвать меня с собой.

— Я и не собирался. Душевая кабина слишком маленькая.

— Тогда придётся довольствоваться этим, — Джо мягко сжал в ладони его член, потирая большим пальцем уздечку. — Нужно экономить воду. Нельзя идти в душ просто потому что тебе так захотелось. Должна быть серьёзная причина.

— Джо!

— Ты должен быть сильно испачкан.

— Почему ты никогда не можешь просто заткнуться? — простонал Рами, шире раздвигая ноги.

Джо — грёбаный медлительный Чеширский кот — втянул в рот его сосок, заставляя выгнуться, одной рукой хватаясь за изголовье, другой – за волосы Джо. А тот перешёл ко второму соску, продолжая медленно водить рукой по его члену. И он всё ещё был полностью одет, это казалось несправедливым. Рами с силой дернул его за футболку, и Джо понял, скатился с него, буквально на несколько секунд, а потом вновь накрыл собой, только теперь Рами мог касаться его кожи, беспорядочно водить руками по плечам, спине, ягодицам, пока Джо доводил их обоих до пика движениями ладони сразу по двум притиснутым друг к другу членам. Они содрогнулись, кончая, почти одновременно, и Джо поймал стон Рами губами — они не знали ещё насколько высок здесь уровень слышимости, и не стоило смущать соседей. К тому же, несмотря на шутку Джо, Рами прекрасно знал: его партнёр слишком собственник, и не дал бы никому его услышать. Рами был только для Джо.

Рами лежал с закрытыми глазами, позволив недолгой послеоргазменной слабости охватить тело. Джо мягко поцеловал его в сомкнутые губы, и опустил голову, на пару секунд прижавшись лбом к его подбородку. Потом скатился на кровать и с хрустом потянулся.

— Душевая и впрямь маленькая?

Рами, не открывая глаз, рассмеялся.

Когда он вышел из душа, Джо, по-прежнему валяющийся на кровати абсолютно голым, помахал ему зажатым в руке телефоном.

— Тебе пишет тот-парень-с-чемоданом, Гвилим. Его парень согласился поужинать с нами сегодня. Я же говорил…

— …никто не отказывается от твоих предложений.

— Абсолютно верно.

Джо спрыгнул с кровати, быстро поцеловал его в губы, и сообщил:

— Ты невозможно красивый, ты знаешь?

Дверь душевой за ним захлопнулась. Телефон Рами вновь тренькнул, оповещая о новом сообщении.

Гвилим молчал три минуты. Возможно, просто не слышал оповещения. Возможно, его парень сейчас как раз отвлекал его от телефона. Возможно…

Рами несколько секунд держал телефон в руке, задумчиво глядя на экран. Потом, быстро, словно не давая себе времени передумать, зашёл в настройки и вычертил на экране замысловатую фигуру.

С сумерками в город пришла прохлада. После жаркого дня и палящего солнца, своими лучами даже сквозь ставни и плотные занавески проникающего в душный номер, оказалось огромным облегчением вдохнуть свежий воздух, пахнущий морем. Уставшие за день туристы заполонили кафе и рестораны, всюду слышались разговоры на разных языках, смех, звон ударяющих друг о друга бокалов, и звяканье ножей и вилок о тарелки.

В небольшом ресторане на склоне горы было многолюднее, чем на Таймс-сквер в новогоднюю ночь, но Джо умудрился найти им столик на террасе, откуда открывался потрясающий вид на вечерний город.

— Я принёс всем меню, — сообщил Джо, садясь рядом с Рами. — Мне намекнули, что здесь готовят лучшую паэлью в городе. Готов спорить, это вам скажут в любой местной забегаловке. Но нет никаких причин не верить им, правда?

— Да… — Бен — парень Гвилима — с любопытством смотрел на них. — Итак, ребята, вы женаты?

Рами бросил быстрый взгляд на Гвилима, на долю секунды встретившись с ним глазами.

— Нет, но мы вместе уже десять лет.

— Круто! — по лицу Бена было видно, что он жаждет подробностей, но короткий период их знакомства не позволяет ему задать следующий вопрос.

— Чтож, а мы…

— Мы помолвлены, — сообщил Гвилим, и только Рами из всех сидящих за столом смог уловить едва слышный вздох Джо.

— Серьёзный шаг, — Рами кивнул принёсшему еду официанту. — Когда у вас свадьба?

— Через два месяца, — Бен сморщил нос. — Вообще-то в моих мечтах идеальная свадьба выглядела так: мы приезжаем в Лас-Вегас, напиваемся, идём в ту знаменитую церковь, ну, знаете, там ещё женился Синатра…

— …и Джуди Гарленд, — добавил Джо. — А ещё там играли свадьбу Ричард Гир и Синди Кроуфорд.

— Об этом я не знал, — Бен покачал головой. — Но мы могли бы просто прийти туда, сказать наши клятвы, и обменяться кольцами — теми, что продают в парках аттракционов за двадцать четыре доллара.

Джо легонько толкнул Рами плечом и рассмеялся.

— Мне нравится эта идея! И почему вы не можете так сделать?

Бен посмотрел на Гвилима, и тот закатил глаза.

— Мои родители. Мои братья и сёстры.

— Его дядюшки и тётушки, включая живущих в Австралии.

— Моя двоюродная бабушка и два её мопса. Все они прокляли бы меня до седьмого колена, если бы я попробовал провернуть что-то вроде тайной свадьбы в Вегасе.

— Поэтому у нас всё будет очень торжественно и пафосно. Я благодарен уже и тому, что меня не заставляют надеть фату.

Гвилим вздохнул.

— Пока не заставляют. — И пояснил:

— Не все из моих родственников легко смирились с тем, что я поведу под венец не очаровательную девушку, а очаровательного парня. Так что, дорогой, они ещё могут напялить на тебя фату, чтобы им было не так тяжело смотреть на нас, восседая в церкви на передних скамьях.

Бен и Гвилим были из Кардиффа. Гвилим преподавал в университете, а Бен планировал стать всемирно известным актёром и получить Бафту.

— Поэтому мы планируем перебраться в Лондон после свадьбы. Кардифф – не лучшее место для громкого старта.

— Джон Барроуман из Кардиффа, — Гвилим пожал плечами.

— Он из Глазго, — перебил Бен. — И он не такой уж известный актёр.

— Серьёзно? — Джо схватился за сердце. — Ты же британец, ты же не хочешь сказать, что не дрочил в детстве на Джека Харкнесса?

— Джо!

— А что? Он же самый сексуальный мужчина… То есть, я хотел сказать, второй по сексуальности мужчина в мире.

— А вы чем занимаетесь? — Гвилим посмотрел на Рами. Тот улыбнулся.

— Я юрист.

— Я журналист. Спортивный журналист. Но когда ты, Бен, получишь Бафту, я напишу статью о нашем с тобой знакомстве.

Вечер прошёл за обсуждением кинематографа и яростным спором о качестве актёрской игры по обе стороны океана. Бен и Джо продолжали спорить уже по пути к отелю. Рами и Гвилим медленно брели чуть на расстоянии от них. Совсем стемнело, свет фонарей освещал пустынные улочки, цветы, растущие буквально на каждом шагу, отбрасывали причудливые тени, ставни домов были закрыты, и только голоса впереди идущих разбивали тишину. Рами поёжился, пряча руки в карманы брюк — в отличие от остальных он был в тонкой рубашке, и морской ветер уже не казался облегчением.

На очередном повороте Гвилим придержал его за локоть.

— Подожди.

Снял с себя кардиган, и накинул Рами на плечи.

— Не стоит…

— Мне не холодно, — улыбнулся, — а вот ты начал дрожать ещё в ресторане.

— Спасибо. — Рами помолчал. — Слушай, по поводу завтра…

— Ты про приглашение Джо побывать завтра на местном рынке?

— Да. Возможно, вы хотели побыть вдвоём, всё-таки…

— Рами, всё нормально.

Они стояли у входа в отель, и препирания Бена и Джо слышались уже внутри. Гвилим смотрел на него в упор, он был намного выше, и Рами пришлось запрокинуть голову, чтобы поймать его взгляд.

— Не заморачивайся. Бену, наконец-то, есть с кем обсудить современный кинематограф — я в этом не спец. — Он замолчал, словно подбирая слова, и всё-таки спросил:

— А разве вы не хотели бы?..

— Побыть вдвоём? Потому что у нас десятилетие совместной жизни? С Джо год идёт за два, к тому же мы вместе почти постоянно, — Рами рассмеялся, и тут же замер, поймав взгляд Гвилима. Очень внимательный и очень смущающий взгляд.

— Так что мы не… Эй! — и снова воздух из густого и душного стал свежим и прохладным, а повисшая между ними неловкость – может быть, он её придумал? — исчезла, как не бывало. Между ними в прямом смысле слова прошлась чёрная кошка. Толстая наглая чёрная кошка. Гвилим присел перед ней на корточки, и запустил пальцы в густой мех, улыбаясь.

— Это Луна. Привет, девочка! — он поднял глаза. — Рами? Что с тобой?

Рами покачал головой, зажимая нос и рот рукой.

— Всё в порядке, у меня просто жуткая аллергия на кошек. Слушай, Гвилим… Гвил, я пойду к себе, ладно? Встретимся завтра. Спокойной ночи.

— Спокойной… — кажется, Гвилим выглядел расстроенным, но ему просто кажется, ему снова кажется.

«Спокойной ночи»? Какого чёрта это было, Рами, мать твою, Малек? На лестнице он остановился и прислонился лбом к холодной плитке. Идиот, просто идиот. Мастер по попаданию в неловкие ситуации.

Спокойной ночи, подлунный мир. Спокойной ночи, Вальдемосса, Гвилим Ли, и кошка по имени Луна. Завтрашний день обещает быть просто потрясающим.